ПОЭТ, ПРОЗАИК, ПЕРЕВОДЧИК

Автор 25 книг стихов и прозы, среди которых недавно опубликованный в Москве роман «История моей возлюбленной» (2013) и изданная в США книга рассказов «Dinner with Stalin and Other Stories» (2014).
Родился 28 января 1936 г. в Ленинграде. В детстве был в эвакуации на Урале. Народная жизнь и незамутненная речь вошли в его прозу и стихи сюжетами, соприкасающимися с таинством воображения, и словарем, насыщенным фольклором. Двойное имя Давид Шраер–Петров отражает существо жизни этого писателя в русской литературе. В послевоенном детстве он начинает формулировать мучительные вопросы, которые определят его судьбу: «Принадлежат ли евреи России? Неотвратима ли полная ассимиляция?» Работая над литературными мемуарами, Шраер–Петров задает эти вопросы себе как русско–еврейскому писателю: «Почему меня нельзя отнести к исключительно еврейским писателям? Я не знаю еврейского языка. Мой единственный язык — русский…». Давид Шраер–Петров появился на литературной сцене как поэт во время хрущевской оттепели. В 1964 Шраер–Петров перезжает в Москву, продолжая писать стихи и прозу, главной темой которых становится природа взаимоотношений русских и евреев. Это приводит к конфликту с советской системой и правлением Союза Писателей. Шраер-Петров провел почти 9 лет в отказе и преследовался властями, особенно после публикации в Израиле начала его романа об отказниках «Герберт и Нэлли».
С 1987 года живет в США.

НАТЮРМОРТ

Лимон, помидор, яйцо,
Твои золотые пальцы,
Краба скалистый панцирь,
Сброшенное кольцо.
Стул, купальник, стихи,
Трек телефонный, ласты,
Курево против астмы,
Комнатные грехи.
Приёмник, окно, дуб,
Голуби и газеты,
Пепел и сигареты —
Макет обгоревших труб.
Губы, ресницы, моря,
Солнце. Простыни к чёрту!
Ты ведь моя! Моя!
Да оживут натюрморты.
1962

ОСЕНЬ У МОРЯ

Нынче прозрачная осень,
Еще не бывало таких.
Вдоль берега моря ослик
Бредет, расседлан и тих.
Он отмечает копытцем
Последнюю пристань листа
И уходит напиться
В забытые нами места,
Куда паучок, как всадник,
Ведет его под уздцы.
Там высохший виноградник
В море макает усы.

1962

ПОДВИГ

Памяти В. Набокова

Вернуться в Помпеи, на Капри, вернуться отсюда
В такие места запредельные, в щёлочку их пролетел.
Вернуться. В траттории быть половым или драить посуду,
И с берега камушки в синее. Ты не у дел.

Ты больше не лорд захудалой предместной усадьбы,
В которой от дивных соседских собак затерялся забор.
Ты больше не горд, ты случайность, ты свары и свадьбы,
Собачьей пирушки звонарь, органист и собор.

В такие места запредельные: Капри, Помпеи иль Бухта-Барахта
Бежать и утапливать камушки-рифмы соленой тоски.
Из самой цветущей, куда занесло тебя дьявольским фрахтом,
Затеянным в городе-бухте родном — до могильной тоски.

1990

ДОМИК ЧЕХОВА В ГУРЗУФЕ

Здесь Чехов писал «Трех сестер»,
А нынче пылает костер
Осенних шаров золотых
И море кидается в стих.

И речка, подобна ужу,
Сползает пятнистая с гор.
И я до сих пор ухожу,
Уйти не могу до сих пор.

1991

НА ВОЙНУ

мне приснилось что я провожал на войну
моего лучезарного сына
я ему бормотал про победу весну
а его уносила стремнина
обгорелые древки бесславных знамен
колыхались над пешим полком
до меня долетали обрывки имен
или помесь слезы с хохотком
барабана басок бригантина трубы
уплывали покуда вдали
новобранцы исчезли и пыли столбы
унеслись как в моря корабли
я остался стоять обгорелый как пень
на опушке грядущей войны
и откуда–то бил барабан целый день
и труба не скрывала вины

2008-2009

ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ ПУТЕШЕСТВИЯ

кто эти люди которые входят в белый коттедж
в самом центре бостона
напротив старинного парка
он перезвоном ключей подтверждающий право
дверь отворить и секретку
выключить чтобы себя осознать властелином
комнат внизу и вверху и в полуподвале
где в темноте дремлют коллекционные вина
кто эти люди он и она которых
память сигналит припадком сирены
я помню
море стонало швыряясь соленым коктейлем
водорослей зеленые волосы шлепались на деревянный настил
пляжного променажа
прятались стаи курортников в полуподвальном баре
он и она словно шторма не замечали
шагали по пляжу
что–то они обсуждали выкрикивали в обиде
словно швыряли друг в друга
водоросли запретных слов и не ждали как будто взаимных признаний
кто эти люди он и она которые входят
в белый коттедж визави городского парка
вносят они чемоданы и сумки
набитые водорослями недоумений
вытащив чемоданы и сумки
из багажника автомобиля
предполагаю
одной из коллекционных марок
это как вина картины монеты коллекционные марки
сумки и чемоданы и другую поклажу
из багажника автомобиля
что они скажут друг другу
годы прошелестели
водорослями волос поседевших
которыми море швырялось не зная
что в чемоданах и сумках в белый коттедж
принесут он и она пересохшие воспоминанья
о бушевавших когда–то страстях
о выкриках обвиненьях упреках
о соленом коктейле шторма
срывавшего водоросли
со скал равнодушной стихии

2008-2009