ПОЭТ

Дважды лауреат конкурса им Н. Гумилева (Ст.-Петербург, 2007 и 2009 гг.), дважды лауреат Чемпионата Балтии по русской поэзии (Рига, 2013, 2014 гг.), обладатель премии “Золотое Перо Руси” (Москва, 2008 г.)

Родился в Минске, с 1997 г. живет с семьей под Бостоном (США). В России изданы три книги стихов, имеются многочисленные публикации (15 только в журналах Журнального Зала).

КРЫМ

Крым
Как здорово звучит: Тмутаракань; но след давно простыл Тмутаракани…
В лубочную малиновую рань меня не затащить и на аркане. Мне больше это всё не по плечу — одноколейки да нескорый поезд… Но я и в мегаполис не хочу. Глаза бы не видали мегаполис. В деревне буду слишком на виду; везде — от Сахалина и до Бреста… Моей душе не близок Катманду: в его названье слышу непотребство. Жить в Польше? — но меня не любит лях, арабов до хрена в Александрии. На кампучийских рисовых полях всё дуже гарно, кроме малярии. Во Франции — заносчивый халдей, в Израиле кругом одни евреи. А в Эритрее кушают людей, я лучше обойдусь без Эритреи. В Гренландии — неприхотливый быт, на Кубе слово молвить запретили… В Бангкоке наводнения и СПИД, на Амазонке — перебор рептилий. Фекалии легли на вечный Рим; южней его — сплошная «Коза Ностра»… Поэтому мне ближе остров Крым (хоть он, по мненью многих, полуостров).
Здесь не полезет в голову Монтень, не тянет слушать оперу «Эрнани»; здесь торжествует сладостная лень, не тронутая жаждою познаний. Здесь очень хорошо депрессий без, здесь далеки война и мирный атом… Здесь, разбивая лоб о волнорез, летит волна стремительным домкратом на шумный пляж, где тучные тела соседствуют с модельными телами, где радостным знакомствам несть числа (и прочим отношеньям меж полами). В песок зарылись люди, как кроты; им отпуск — и надежда, и отрада… Им просятся в иссушенные рты беременные гроздья винограда; забыт любой континентальный криз, забыты дом, заботы и поступки, пока с ума сводящий легкий бриз летит от Феодосии к Алупке. И здорово средь этой красоты, на этом ослепительном просторе вовсю кидать эвксинские понты, как камни в зеленеющее море.
Писателям здесь тоже ничего, и даже — не поверите! — поэтам. А то, что не бывал здесь Ивлин Во — так он и сам не раз жалел об этом. Качает шевелюрой кипарис, погодным соответствуя канонам, и вдохновенье, словно главный приз, является к нуждающимся в оном. Поэт в Крыму сверкает, как рубин; фантазиям его открыты двери, и создаёт он всяких черубин; придумает — да сам же в них поверит. И я б хотел сидеть на берегу, как многие Великие сидели, и убеждать себя, что я могу, и этот факт доказывать на деле созданием невероятных строк, что станут для людей небесной манной… А чуть поздней, когда наступит срок, я звучно их прочту своей желанной; и для неё взыграют краски дня от мощи поэтического слова…
Увы, но без стихов она меня не любит. Как Волошин Гумилёва.
Но дело в том, что нет меня в Крыму, и горизонт мой слишком редко ясен. И в Бостоне я грустен, как Муму, которую несёт к пруду Герасим. Сижу, на всех и каждого похож. Обжил отменно жердочку насеста… А кто-то всё твердит, что это ложь — считать, что человека красит место, что, дескать, всё как раз наоборот, что человек сильнее обстоятельств… Но лучше б он закрыл на время рот и с глаз исчез долой, по-рачьи пятясь. Мы все, пока свободою горим, о дальних странах сочиняем песни…
Сегодня мне опять приснился Крым. И будет сниться завтра. Хоть ты тресни.