ПОЭТ, ПЕРЕВОДЧИК ПОЭЗИИ, ЛИТЕРАТУРОВЕД, ИЗДАТЕЛЬ
Кандидат филологических наук, доктор литературоведения (Ph. D.), профессор английской, американской литературы, автор 8 поэтических книг, около 20 переводных, всего более 100 публикаций на нескольких языках. Составитель, редактор, автор предисловия, комментариев и один из ведущих переводчиков книги “Стихотворения и избранные Cantos” Эзры Паунда (1 т., 2003).
Родился в 1953-м году. Принимал участие в публикации, редактуре и переводе нескольких антологий – английской, американской, мексиканской, венесуэльской, норвежской и латышской поэзии для издательств «Художественная литература», «Прогресс», «Радуга», «Лиесма». Стихи, переводы, эссе и статьи печатались также в «Иностранной литературе», «Литературной газете», «Новом литературном обозрении», «Арионе», «Поэзии», в «Новом Журнале», «Континенте», «Стрельце», «Время и Мы», Textonly, «Новая юность», в альманахе «Побережье» и в других периодических изданиях. В 2013 г. в издательстве “Астрель” вышел том “Стихотворения и поэмы” Томаса Стернза Элиота под редакцией и с переводами Яна Пробштейна. А в 2014 издана книга стихов «Гордиев узел» (Милан 2014).
С 1989-го проживает в Нью-Йорке.
ЛЕГКАЯ ВЕСНА
… и ты гоняешься за легкою весной
О. Мандельштам* * *
Сколько лет мы с тобою живем в целлофановом мире,
что смотреть непривычно на незамутненные зори,
недоверчиво тронув пузырчатый краешек моря,
по которому плыли в Колхиду беспечные греки;
а на срезах скалистых застывшая летопись мира
говорит об эпохах, которым столетья – не мера,
и когда я смотрю на кристаллики тысячелетий,
на седые маслины, воспетые в Ветхом Завете,
понимаю, что я —
ооооооооооооооооопочти современник Гомера.Гора ВОЛОШИНА, КОКТЕБЕЛЬ, май 1988
* * *
Ступая по горящим анемонам
и по холмам веснушчато-зеленым,
весна пришла на Божий мир взглянуть,
за ней, направясь в первотравный путь,
гурьбой овечьей жизнь бредет по склонам,
доверчиво в земную тычась грудь.* * *
Как мы беспутно звонкой жизнью сорим, —
я понял на морщинистой дороге
в краю, где небо выстирано морем,
где к морю по горам спускались боги,
и с этих неправдоподобных пор
следы остались в нежных складках гор:
земля округла, словно плоть ребенка,
и в каждой складке неприметный клад,
тюльпаны диким пламенем горят,
и небо сшито с морем дымкой тонкой.* * *
Подвергнув тело пытке тяготенья,
гляжу на землю с птичьего полета,
вновь осознав, что связан с нею кровно:
В расщелинах изломы светотени,
и безмятежно щедры дня длинноты,—
жизнь, словно сага, — выпукла, подробна.* * *
С любовью вылеплена плоть земли,
над нею дышит, вздрагивая, воздух
и амальгамой зыблется вдали:не верится, что в тех далеких гнездах
без песен и без выдумок живут
над морем, где кипящих струй мазки
легли на буроватый изумруд,
а небеса, как вымысел, легки.1988
* * *
Земля могил, молитв и медитаций
М. ВолошинПрипоминая первозданный страх,
чернеет без оглядки ночь в Тавриде,
когда Тефида с пеной на устах
твердит земле о вековой обиде
в полночный час, когда во всех морях
отворены с надеждой створки мидий.
Давно ли в этих вздыбленных краях
изгнанник нежный, тосковал Овидий —
на севере полуденных морей,
которых лишь крылом коснулись мифы,
не смея углубиться в даль степей?Навек полынным сном укрыты скифы,
И время трудится, стирая с алтарей
позавчерашних дней иероглифы.1988
УЗУН-СЫРТ
I.
Круглые солнцу подставив бока,
выгнув длинную спину,
он прилег отдохнуть на века,
охраняя, как пес, котловину.
Не тревожа его дремучего сна,
осторожно лаская скалы,
пробежала в долину весна,
мимоходом набросив на
его крутобокие склоны
цветоносное покрывало.II.
Предыдущие строки навеяны, верно, литературой,
а диковинный зверь, поросший зеленой шкурой,
динозавр, окаменевший в тысячелетней спячке,
изредка обнажает ребра желтеющих скал.
Миллионы лет он из чрева земли вырастал,
пока не застыл. Бока его округля,
время-ледник зализало следы страстей.
Вот он круглится, словно сама земля
(почему же – словно? Это земля и есть,
так сказать, неприкрытая правда земная).
На любой горе слышнее воля небес.
(Вот отчего достоверна Нагорная весть
и Моисей отягченно спускался с Синая).По хребту проползла дорога у небокрая.
Каменистый путь без помех переходит в кремнистый,
лишь обелиск современным Дедалам торчит,
взгляд от земли и от звезд отвлекая.1989
* * *
Скрежет скрижалей прорезает толщу веков,
цивилизаций отменное крошево:
угловатый валун разрывает покров
и крошится идей искрометное кружево.
Первый был кроток и краток, – стократ
косноязычней, чем златоустая дюжина
шедших за ним, – потому и стоят
Несокрушимые глыбы,
оооооооооооооооос коими время не сдюжило.* * *
Кровля и кровный, кровь и кров
перемешались в сознанье, как очаг и пенаты
у римлян, – поэты, философы, аристократы
крепли духом под сенью веков:
хладнокровный философ, вскрывавший вены,
шел к богам, в которых, говоря откровенно,
и не верил, наверно.
оооооооооооооооооооА поэт угасал
на страшном приволье,
оооооооооооосредь полыни, идолов, скал.1989
НАШКРЫМ 