ПОЭТ

Автор нескольких книг стихов. Сооснователь крымско-московской поэтической группы «Полуостров». Стипендиат фонда Иосифа Бродского (2009), лауреат премии «Московский счёт» (2013). Шорт-лист Премии Андрея Белого в номинации «Поэзия» (2008). Стихи публиковались в антологиях «Самиздат века» и «Девять измерений», литературных журналах «Золотой век», «Волга», «Воздух», коллективных сборниках альманахах.
Родился в 1967 г. в Московской области. Окончил Московский архитектурный институт. Занимается графическим дизайном в сфере рекламы. Живёт в Москве.

* * *

Привет из Крыма! Я нашел окружность,
Внутри которой тонет поплавок.
Ты там стоял, как Цезарь безоружный,
В лесу стихов и бывших островов.

То мир блядей, богатых лесорубов,
В мышиной тьме табачный огонёк,
Быстрей тебя летящая подруга
Над школьным, а не шахматным, конём.

Когда же из московских подворотен
Придут к тебе с гвоздикой на груди,
Ты скажешь: это Дарница напротив,
Но нам с тобой лететь до середи…

2000

* * *

Давний табачник с родины Грина,
Богатый жилистый караим!
У стольких женщин имя Ирина,
Назвал папиросы только твоим.

Кому-то стихов, серебряных ложек,
Взгляда в окошко в спину Христу,
А ты теперь дым, пацаны с подножек,
Два миллиона за двадцать штук.

Выверни крылья, только едва ли
Будет из искр прощальный салют.
Но чтобы услышать, как тебя звали,
Плавал же Крым вослед кораблю.

2000

* * *

Уснули в Харькове перед югом
Моя лиса, её проводник,
Возня мышиная нижних юбок,
Коробка прозы и болтовни.

На лике Таврики след соленый.
Возможно встать на пустой мешок,
Ловить тепло для мышей – полевок
В забытый севером капюшон.

Имея светлый участок кожи,
Октавой выше цепочку вод,
Для всех попутчиков и прохожих
Топила в городе поплавок,

Хотела плавиться, просыпаться,
Питаться выстрелами весла,
Как белый бант на фаланге пальца,
Как вишня с косточкой пополам.

1994

* * *

Митридат поймал лемура, сел на кончике хвоста.
Вышла дивная фигура, но немотствуют уста.
Всё ракушечник, песчаник, ожидание Керчи,
Звуки частых обещаний, руки греческих пловчих.

Было пешему герою погружение весла.
В эту будущую Трою Фрунзе конницу послал.
Мир таращился на звезды, на бельгийский пулемёт,
На последний перекрёсток расходящихся племён.

Вся страна хотела Крыма, чьи душа и поводок
Словно пойманная рыба, воздух путали с водой.
Как Овидию в неволе снился парусник босой,
Через горло часовое пересыпался песок.

2001

АНДРЕЮ ПОЛЯКОВУ

Глядя в августе на скомканный парус,
Бывший град и полуциркульный Рим,
Будет весело от снега на пару
С вашим домом у зелёной горы.

Все купальщики на мокром железе,
Пешеходы на скамье запасных,
Капитаны из ближайшего леса
И всё то, чего не будет без них,

Пара лавочек, футбольное поле,
Муравейники с балтийских высот,
Сентября береговая опора,
Закопавшаяся в летний песок.

1997

ФЕОДОСИЯ

Рука уехавшего в белом ремешке,
С другого берега пустая кобура,
Когда на греческом равнинном языке
Расскажут мальчику про дерево в горах.

Ты любишь парусники, что я привожу,
Луну на набережной с дёгтем пополам,
В той сказке девочка бежала по ножу,
Ходила к морю петроградская игла.

Писались вирши для какой-нибудь одной,
Стучали улицы и дергался кадык.
А где-то рельсы между мною и луной,
Впервые город выше уровня воды.

1998

* * *

Все летние цвета её почтового вагона,
Зелёные крыла и треугольные ключи
Заводят, как пластинку, южнорусскую погоду,
Где ходят пароходы мимо города Керчи.

Уплывшие деревья из папируса и стали,
Под нами горожане поспешают на базар
В сезон её охоты за свободными местами,
Как радиоволна или на пальце стрекоза.

Все люди разбегаются на сложных и несложных,
Бегущие к воде и заходящие с туза.
Смотри – моя жена, она лишается обложки,
Как розочки в петлице Николаевский вокзал.

1996

* * *

Если опушка, держать росу
Можно, как мяч, на хвосте игры.
Здесь, надо думать, живёт барсук,
Снится ему полуостров Крым.

Выдох на литеру, что «Блават…»,
Правда о том, как свести с ума.
Та же придуманная трава,
Бронза и сталь на манер письма.

Мир не бросает своих коней.
Это ты сам загоняешь в дом
Почерк Оксаны, на рейде с ней
То, что считалось сухой водой.

Она тебя вычислит и простит,
Скажет, что это первый порыв.
Разве что четверо из пяти
Или другие из кобуры.

1999

* * *

Cуета стрекозки, глоток малаги.
Так бывает зябко при ловле моли
В городах с распахнутыми полами,
Где полоска ткани на месте моря.

Мы уже расходимся по приделам.
Позади ракушечник и простуда,
Чешуя осеннего поведенья
До того робевшего вхолостую.

На пути от острова до Джанкоя,
Где плывут без компаса и журнала,
Полагаешь пробочку и осколок
С одному известными стременами,

Голоса слогов на клочке картона,
Где кричат стекольщики, а за ними
Бесконечный парусник в левом доме,
Голова Германика за двойными.

1994

ТАТЕ ПУЧКОВОЙ

А ты другая Киммерия.
И где мы встанем у стены,
Там пиво меньше пяти гривен,
Ни часовых, ни выводных.

Какая долгая беседа,
Когда стончается рука,
Висит, как дождик над посевом,
Ведёт очкастого стрелка.

Ему бы выбраться из круга,
Где сны хватают за карман,
Куда-то падает подруга,
Впервые плавает сама.

1995

ИГОРЮ СИДУ

Рыбица Крым в кошкиных лапах,
Много ли видно через бумагу.
Мне говорят о листе салата,
Я возражаю – зёрнышко мака.

Можно признаться в любви к моркови,
Искать по дому взбитую глину,
Лишать одуванчики упаковок,
Которые барышня повалила

Цвета серого винограда,
Цвета зелёного палисада,
Цвета формулы Гей-Люссака,
Цвета площади под часами.

1993