ПОЭТ, ПЕРЕВОДЧИК

Лауреат всероссийской литературной премии «Эврика!» (2006), международного литературного Волошинского конкурса (2011) и поэтического конкурса им. Н.С.Гумилёва «Заблудившийся трамвай» (2013), стипендиат Министерства культуры РФ (2003), Шведского института (2007), министра культуры Польши «Gaude Polonia» (2009, 2012) и Польского института книги (2013), участник ряда литературных акций в России и за рубежом. Член Союза российских писателей и Русского ПЕН-центра.
Поэт, переводчик. Родился в 1975 в Ленинграде. Стихи, а также переводы из польской, украинской и белорусской поэзии и прозы публиковались в ряде литературных журналов. Стихи переводились на английский, немецкий, шведский, финский, польский, эстонский, латышский, литовский, украинский и белорусский языки. Автор книг стихов «Весь этот джаз» (Калининград, 2004), «Mузыка не для толстых» (Калининград, 2008).
Живет в Калининграде.

СТИХИ О ВИНЕ И ГЛИНТВЕЙНЕ
(триптих)

…пока развозит меня между вином и виной…
Андрей Хаданович
1

Пока земля ещё навеселе
и по рукам идёт, слегка на взводе,
нас караулит смерть, остекленев
на призрачном подпольном винзаводе.

Мы глушим это палево винтом,
поэтому вот так неотразимо
от сказанного вслух разит вином
с неуловимым привкусом бензина.

Наверное, я лишний человек,
и мне б уже словить, без волокиты,
глобальный, словно оттепель, флешбек
в смешных полутонах жёлто-блакитных,

чтоб взять да и увидеть – как теперь –
из чёрных недр калининградских баров
прижатый прямо к морю Коктебель,
весь в ссадинах от солнечных ударов,

где падающим звёздам смотрят вслед
налившиеся свежей кровью розы,
и всё на свете освещает свет
ущербных лун,
погибших от цирроза.

2

Табачным дымом воздух перекрыв,
мы выпьем, и мгновенно станет ближе
далекий обоюдоостров Крым,
герой бездарных санаторных книжек.

Скажи «изюм», судьбу переиграв,
умножь высокоградусную муку
моих плодово-ягодных отрав
на скорую креплёную разлуку,

никто не брошен посреди песков,
не пролегли границы между нами,
а просто время гасит кинескоп
и площадей оранжевое пламя.

Прихлопнуты газетной полосой,
отчаливают в прошлое до завтра
донецкий гопник, девушка с косой,
бандеровец с лицом ихтиозавра,

и, как в немом от ужаса кино,
с пробоинами в корпусе минфина,
полями ржи на золотое дно,
подняв волну, уходит Украина.

Но хрен забудешь эти голоса,
часть речи, пребывающую в трансе,
обитые железом небеса,
аварию на гефсиманской трассе,

апостолов, расстрелянных в упор
на запасном аэродроме мрака,
– и почерневший от тоски кагор,
сочившийся из топливного бака.

3

И в тот же вечер я тебе сказал,
что ты, иными говоря словами,
не женщина, а облако в слезах
над нашими большими городами.

Неслабый дождь со спиртом пополам
им заливал глаза в стальной оправе,
а я сдавал спасителя ментам,
воздушный поцелуй ему отправив,

и я в упор не видел берегов,
склонялся ангел надо мной в печали,
когда мой рейтинг падал мордой в плов
с таких высот, что еле откачали.

А завтра в нашей северной стране,
в которой занят я полураспадом,
недорогих кафе во глубине
приволокут и мне канистру с ядом.

Всё оживёт – бумажные цветы,
убитые дорогой километры,
твой мёртвый телефон и даже ты
в слепой воронке мусорного ветра.

Сойдя с парома где-нибудь в Литве,
ты мне соврёшь, что путь назад заказан
и что не кровь на блузке, а глинтвейн,
разбавленный холодным польским джазом.

Повалит снег, и я услышу, как,
приняв стакан, практически в отрубе,
играет на трубе один чувак
в прокуренном насквозь варшавском клубе –

cпалив дотла огнём тяжёлых нот
нутро бессонной европейской ночи,
он слишком много на себя берёт,
вокзалы и пивные обесточив.

Пускай уже и музыка не та,
что доносилась с площади де Голля,
когда нас обнимала темнота
и мы тонули в ней, как в алкоголе,

но всё равно – ни жить, ни умереть
нельзя, пока, растягивая соло,
царь иудейский выдувает медь
из наших разговоров невесёлых.

Калининград, август 2010