ПОЭТ, РЕДАКТОР

Автор девяти книг стихов и переводов, в том числе, сборника Офелия и мастерок (Ailuros Publishing, 2013) и книги избранного Волк (НЛО, 2009). Редактор основанного Олегом Вулфом в 2005 году литературного проекта «СтоСвет» (США), включающего в себя, в том числе, журналы Стороны Света и Cardinal Points Journal, а также издательствo StoSvet Press . Cоредактор (совместно с Р. Чандлером и Б. Дралюком) англоязычной антологии русской поэзии (London: Penguin Classics, 2015). Стихи и эссе И.Машинской переведены на несколько европейских языков. Лауреат Первого Волошинского конкурса в номинации «Стихи о Крыме» (2003).
Родилась в Москве, окончила Географический факультет и аспирантуру МГУ. В 1991 г. эмигрировала в США.

СУДАК

1. Ночь

После ночного моря, после прибоя, в полночь,
юркнув во двор винограда, калитку попридержать –
пес подымает голову, – крадучись мимо полных
ведер, вспугнуть рукомойник – и света не зажигать.

Всей темнотою сад ложится на подоконник.
Постою еще у распахнутого окна.
Стая отстала волн – ну, отдыхай от погони,
с косточками внутри, с кожицей тонкой луна!

Светлые виноградины катятся по нёбу,
нежную форму косточки язык заучил наизусть.
И сколько всего было сегодня в небе:
слабый фонарь фиолетовый, помнишь, мыши летучие,
оооооооооооооооооооооооооовлажная галька звезд…

2. Утро. Перед разлукой

…Листва твердит, что тень – и громкою посудой
ей вторит дом, покуда не жара.
Всего лишь семь часов, и веет со двора
покоем движущимся, тенью изумрудной.
Входи скорей, с калиткою пропой
мое любимое: “Скучал я за тобой!..”

И я соскучилась по узкому лицу,
на смуглом пальце смуглому кольцу,
по мягким “ч”, по странным сочетаньям
нерусской этой речи, этих щек
нерусской удлиненности – еще
по странному себя неузнаванью.

Входи скорее! Вымыт виноград
при помощи ковша с кривою ручкой.
К тебе кидаются Малыш, Цыган и Жучка;
в беспамятстве гостеприимства сад –
в немом восторге – твердою листвою
тебе гремит, и ведрами, и мною.

С какой свободою ты в это утро вхож,
пригож по-утреннему, в майке бирюзовой.
Тебя не узнаю – какой ты снова новый!
Смотри, вот этот ковшик – он похож
на то, что на небе вчера… Он тоже
запутался в существованьях схожих.

И не узнать себя в почти что невесомом
соленом существе, а этот, прямо к дому –
чуть шатко, как по палубе – и в тень
глубокую – такой чужой – шагрень
дворовую… Дай руку мне, пора-
бежим, бежим, покуда не жара.

1982

ГЕНУЭЗСКАЯ КРЕПОСТЬ

Луна. Молчит виноградник.
Сонная линия гор не приносит покоя.
Пахнет травой. А внизу в городке,
томно раскинувшись, словно на пляже гигантском,
тает огнями долина, зовет Челентано, танцует,
но ярче – луна, и желтей,
и романтических скрипок громче – трава и цикады.

Я вниз никогда не сойду,
Так и буду сидеть среди темных рядов винограда,
пускай
разбивает скалу за скалой дискотека. Неси,
под ногой осыпаясь,
дорожка,
оооооооооооооооооооооопо серому склону в овраг,
слух обжигая песком,

(музыка скрылась за склоном).
Вот и первый сарай и продмаг, и бараки “шанхая”,
столб и асфальт
ооооооооооо– постой, кед завяжу,
ооооооооооооооооооооооооооооооооулицу нахожу

– там, где музыкою пахнет,
где гармошка тихо ахнет,
где спускается в овраг
на ночь запертый продмаг,
где у дома углового
ситец розами горит,
и фонарь, как уголовник,
как на шухере, стоит.

1984

В ДВИЖЕНИИ

Нам с музыкой не препираться,
ей невозможно не отдаться,
и в черном ритме не плескаться,
в ночной невидимой воде.
Черти бетонные виньетки!
– раз, раз, марионетки,
как с эскалатора монетки,
как черти на сковороде.
И ты, легчайший и ритмичный,
с такой серьезностью комичной –
танцуй со штучкою столичной,
упругий мальчик из Уфы,
мотоциклетными ногами
скажи, чего не знаем сами,
чего нельзя сказать стихами
– хотя б и ямбами – увы,
под грохот музыки негордой,
где ресторан морской негодный –
гуляй, мотивчик полумодный
в забойных ритма завитках!
Сегодня бриз в особом блеске.
На набережной тени резки.
А рядом с фырканьем и плеском
ночной купальщик ловит кайф.

1982

ГОРОДОК

1. Снимок

Таврида. Март. Закатный парфенон:
кинотеатр – окошко, пять колонн
с классическим названием: «Орбита»
Подростки курят. Хриплый хохолок
оглянется – и попадет в силок.
Тверда земля и, как губа, разбита.
Помедлив, как под вечер из кино
выходят, удивляясь: не темно –
так взглянешь осторожно: угол зданья,
лучится лужа – льдинки и вода…
Ведь ты же не вернешься никогда,
себе возьми пустое состраданье.
Не времена, а года времена.
И вывески горят, как письмена,
но не меняются.
ооооооооооооо  ооооооПодуло с юга, тает.
Как тихо в улицах! Заборы и грачи.
И жизнь смеркается и медлит и горчит.
Нет, нет, не март, а море наступает.

2. Может быть

– А может быть, я младше вас
(который час? который час?)
А может быть – я старше вас,
я тыщу лет глазею.
И я умею, может быть,
одно (мели, Емеля!):
как в бакалее попросить
отвесить карамели.
Или – гуляя ввечеру
на каблуках, не горбясь,
к чужому двинуться костру,
превозмогая робость.
И запах с нежностью вдыхать
газонной травки пыльной,
и выдох-облако водить
над толчеей могильной.

3. В конторе

А к вечеру – печальней и добрей
и городок, и вся его окрестность.
Отужинав, садятся у дверей.
А та, что днем сияла – неизвестность –
спокойно закруглилась: небосвод.
Опрятный месяц по ветру плывет
над солью фонарей в потемках вод,
как в россыпи огней – по дегтю порта
в конторе парус на плакате спорта.

Крым 1983, 85

ОКТЯБРЬ В КРЫМУ

Это и вправду – конец сезона.
оооВ Крыму на дорожках останки клена.
ооооо Один за другим отменяются поезда.
Кроны пустеют, словно аэропорты.
 ооЮг срывает, как корку, кличку курорта.
оооооМоре становится море, а не вода.
Летнее время, однако, еще остается в силе.
оооНо уже в парке листвы и пыли
оооооопутник неспешный, последний на этом свете,
оооооос книгой в руке, в пальто, берете
появляется из агав.
ооооооИ подметальщик раскатывает рукав.
Колко в душе осенней, светло.
ооНабок в траву свалившись, НЛО –
оооооомертвая карусель.
ооооооооооооооооооооСолнце с ветки
смотрит сквозь автобусное стекло.
оооГолубь гуляет по танцевальной клетке.

оооооИ уже дуют евпаторийские ветры.
              ооПроволока таращится из кювета
ооооооооо оБлестит, вхолостую вращается турникет.
ооооооооооооооЕдет автобус к морю, словно пустые соты.
И я, последней входя в теплево самолета,
ооооглядываюсь на остывающий свет.

1983